Залежи славянских революций

"У живописца Крамского есть одна замечательная картина, под названием "Созерцатель": изображен лес зимой, и в лесу, на дороге, в оборванном кафтанишке и лаптишках стоит один-одинешенек, в глубочайшем уединении забредший мужичонко, стоит и как бы задумался, но он не думает, а что-то "созерцает". Если б его толкнуть, он вздрогнул бы и посмотрел на вас, точно проснувшись, но ничего не понимая. Правда, сейчас бы и очнулся, а спросили бы его, о чем он это стоял и думал, то наверно бы ничего не припомнил, но зато наверно бы затаил в себе то впечатление, под которым находился во время своего созерцания. Впечатления же эти ему дороги, и он наверно их копит, неприметно и даже не сознавая, - для чего и зачем, конечно, тоже не знает: может, вдруг, накопив впечатлений за многие годы, бросит все и уйдет в Иерусалим, скитаться и спасаться, а, может, и село родное вдруг спалит, а может быть, случится и то, и другое вместе. "
                                                         Ф.М. Достоевский


Потребность полностью поменять свою жизнь, перевернуть все вверх тормашками, чтобы старого не осталось. Насколько близко состояние созерцателя - одного из типов русского (от слова Русь) человека, и революционера-социалиста с интернационалом на устах ("Весь мир насилья мы разрушим до основанья..."). Это ли не означает, что жажда изменений, переворотов, зачастую кровавых и бессмысленных в самом менталитете народа. Просто время от времени он делает передышки - созерцает, накапливает впечатления, пытается разобраться, где добро, а где зло. А затем вспыхивает, то казацкими восстаниями, то декабристами, то октябрьской революцией, то пражской весной, то событиями 1991 года. Причем события эти для народа не имеют исторического смысла. Народ становится эпилептиком за мгновение до припадка, который в божественном экстазе жертвует собой ради того, чтобы очистить путь для следующих поколений или просто уничтожить старое.